Привет, друзья! В прошлые разы мы успели перейти к особенной части уголовного кодекса, но сегодня предлагаю вновь взглянуть на некоторые нюансы работы самой системы уголовного преследования. Кстати говоря, что вообще такое “общая и особенная части”? Разделение это не случайно: общая часть формирует базовые принципы уголовного права - понятия преступления, его состава, в том числе вины, и наказания. Особенная же часть - это привычные нам статьи с конкретными преступлениями с конкретным описанием “что за что будет”. Общая часть - это построение системы, особенная - её наполнение. Что же до механизма работы такой системы, то она прописана уже совсем в другом законе - Уголовно-процессуальном кодексе. Последний сегодня нам тоже пригодится.
Мирись, мирись, мирись и больше не дерись
Для начала поговорим о такой вещи, как прекращение дела в связи с примирением сторон. Если вы помните, ранее я писал, что по преступлениям частно-публичного обвинения дело прекратить по одному желанию заявителя нельзя. Обывательское представление о том, что можно “забрать заявление” и ничего не будет, ошибочно. Однако, это не значит, что стороны в принципе не могут повлиять на следователя или дознавателя законными методами. Представьте себе, заглаживание ущерба и извинения перед потерпевшим - это не просто деяние по доброте душевной, а вполне себе правовые действия, предусмотренные статьями 25 УПК РФ и 76 УК РФ. Примирение не влечет окончания дела сам по себе, но может все же привести к этому, ибо в таких делах это не обязанность, а право суда и следствия, при наличии на то согласия сторон. Ну и, само собой, закон предусматривает определенные условия, по которым суд может применить указанную норму: лицо должно совершить преступление впервые, преступление это должно быть небольшой или средней тяжести, ну а сам подсудимый, как было сказано, примирился с потерпевшим и загладил причиненный тому вред. Стоит также отметить, что указанная норма может быть применена не только в суде, но и на этапе следствия.
Как и во всех случаях с решением ситуации по усмотрению ответственного лица, нет никаких гарантий, что выплаченная компенсация освободит лицо от уголовного преследования, тем более что в данном случае процессуально важную роль играет наличие заявления от потерпевшего, а он его может попросту не подать. Нет у него обязанности такой и привлечь к ответственности его нельзя, ведь получение компенсации от обидчика - его законное право, как, кстати и для обвиняемого: пока компенсация не будет взыскана судом, у него нет юридически доказанной задолженности перед пострадавшим. Таким образом, заглаживание вреда нужно понимать как одностороннюю сделку. Пытливый читатель очевидно сразу углядит здесь возможность злоупотребления правом, ведь из загнанного в угол человека можно попробовать вытянуть все возможное, дескать ты вот нам плохое зло сделал, а поэтому давай неси деньги, а мы тут подумаем - надо ли тебя прощать. И так несколько раз и под разными предлогами, пока деньги не закончатся. Строго говоря, такие действия можно считать вымогательством, но дело это мутное и требует отдельного разбирательства.
Кстати говоря, меры по заглаживанию вреда могут носить самый разный характер, то есть вред, причиненный преступлением, может быть возмещен в любой форме, позволяющей компенсировать негативные последствия. Такая позиция находит отражение в Постановлении Пленума ВС РФ от 27 июня 2013г. № 19. Кроме того, стоит заметить, что вред может быть причинён не только другому гражданину, но и юридическому лицу или самому государству и его также можно компенсировать.
Время каяться, но не сознаваться
И, раз уж мы затронули тему прекращения уголовного преследования в отношении виновного лица, то стоит отметить, что помимо примирения сторон, есть еще такая хохма, как “деятельное раскаяние”. Что это за зверь такой? Если после совершения преступления, опять же, если оно первое в истории обвиняемого, лицо добровольно явилось с повинной, способствовало раскрытию и расследованию этого преступления, возместило ущерб или иным образом загладило вред, причиненный этим преступлением, то суд может решить, что преступление перестало быть общественно опасным, а следовательно не является преступлением в принципе. Это у нас, если кому интересно, статьи 28 УПК и 75 УК соответственно.
Обе описанные выше нормы объединяет одно: личность преступника, характер его вреда и отношение к содеянному… ну и субъективное отношение к нему со стороны органов. Практика показывает, что сильнее всего сочувствуют оступившимся пенсионерам и многодетным матерям. Меньше, вероятно, повезет, сомнительным типам с негативной историей жизни - как иногда говорят, тем “у кого всё на роже написано”, а также негативно ведущим себя в самом суде элементам. Но это, конечно, крайне субъективная оценка. По факту здесь возможны многие варианты - какие-то прокатят, какие-то нет. Ну и важно вот еще что: еще во все той же первой части я припомнил старую шутку про то, что чистосердечное признание облегчает вину, но увеличивает срок. Суть заключается в том, что вываливая все подноготную совершенного преступления, ты не только пытаешься идти в сторону деятельного раскаяния, но и, возможно, даешь следствию возможность изменить в отношении тебя тяжесть преступления. Например, сознаваясь в том, что действовал с сообщниками, ты автоматом набираешь на “группу лиц”, а это уже “ухудшающий” квалификацию фактор и в ряде случаев может сменить тяжесть со средней на тяжкое, в отношении которого ни ст. 75, ни ст. 76 уже попросту не применяются. Epic fail, короче.
Впрочем, несмотря ни на что, обе эти статьи являются вполне рабочими, особенно в силу примирения сторон, и по ним выносится большое количество “оправдательных” приговоров. Хотя на самом деле, это вовсе не оправдание: да, в решении суда пишется, что уголовное дело именно прекращается, но такой вариант возможен только если вина обвиняемого (а равно прочие элементы состава преступления) доказана в суде. В любом случае, думаю, вы не раз слышали об очередном резонансном деле, в рамках которого богатый обидчик или его семья закидали потерпевших деньгами и “опасный преступник” остался безнаказанным. Теперь вы знаете при каких условиях такая ситуация действительно становится возможной.
Что за зверь такой - штраф?
Наверняка многие из вас хотя бы раз в жизни задавались вопросом: вот совершил некий злодей преступление, причинил кому-то вред, а государство берет и назначает ему штраф, причем в свою пользу, то есть, деньги идут не потерпевшему, а в государственный бюджет. Откуда такая несправедливость? Тут сразу хочу отметить, что компенсация именно ущерба может быть истребована потерпевшим в личном порядке - путем выдвижения таких требований в рамках уголовного дела или подачи отдельного гражданского иска. Сам же штраф в уголовном судопроизводстве - это скорее восстановление объективной, а не субъективной справедливости и вообще правосудие - то есть по сути способ именно наказания (ну как бы это очевидно, ведь наказанием он так и называется в УК). Хотя реальный срок - это всегда самый хардкорный вариант, расставаться со своими денежками тоже мало кто любит, а поэтому большинство существующих государств рассматривает штрафы с одной стороны существенным пинком преступнику прямо здесь и сейчас, а с другой как качественную прививку от повторного нарушения закона в будущем.
Ок, а почему тогда именно в бюджет? Напомню вам о том, что преступлением считается общественно опасное деяние, то есть в первую очередь суд рассматривает действия обвиняемого как противоправное попирание государственного строя и общественных отношений. А раз формально опасности подвергается порядок, поддерживаемый государством, то и приобретателем результата взимания государство опять же считает себя. А ещё штраф, назначенный по уголовному или административному делу, не “ликвидируется” в рамках процедуры банкротства. Об этом прямо говорится в статье 213.28 закона 127-ФЗ, так как это требования, неразрывно связанные с личностью кредитора. Справедливости ради, стоит отметить, что обязанности возместить вред, причиненный преступными действиями, тоже не “сжигается”.
Еще одна интересная деталь, заодно пересекающаяся с предыдущей темой. Есть в УК относительно молодая норма, изложенная в статье 76.2: лицо может быть освобождено от ответственности, но с назначением судебного штрафа, в случае, если оно возместило ущерб или иным образом загладило причиненный преступлением вред. Тут, в принципе, подход аналогичен старой 76-ой статье, разница лишь в том, что в данном случае суд хоть и прекращает уголовное преследование в отношении подсудимого, но все равно назначает ему “штрафное” наказание. Правовые последствия в таком случае можно описать словами “легко отделался”.
Ну и, соответственно, раз назначенный штраф - это уже почти бюджетные деньги, государственный аппарат свое не упустит. Если лицо было попало под вышеуказанную статью 76.2, то неуплата штрафа влечет возврат дела к прокурору и дальнейшее его рассмотрение в общем порядке, то есть в том виде, в каком оно бы рассматривалась без “жалости” к подсудимому. Если штраф назначен в рамках обвинительного приговора как основная мера наказания, то попытка от него уклониться может привести к замене наказания на иное (в случае, если речь идет о штрафе по делу о взятке или коммерческом подкупе - даже на реальный срок), если как дополнительная - вопрос передается судебным приставам. В законе даже есть такое понятие, как “злостное уклонение от уплаты судебного штрафа”. Забавно, но чтобы стать злодеем в данном случае не нужно иметь несколько штрафов или годами водить суд за нос: нужно лишь просрочить установленный на выплату 60-дневный срок.
Переобуться на ходу
И еще немного флешбеков. В предыдущих частях я рассматривал ситуации, при которых инкриминируемая статья может быть переквалифицирована на стадии следствия в силу открывшихся обстоятельств. Настало время разобрать вопрос еще подробнее. Говоря о переоценке деяния на этом этапе, как правило, речь идет о всплытии более тяжкого преступления в силу определенных причин - нахождении сообщников, увеличении суммы ущерба и т.п. Реже меняют в обратную сторону - как правило это возможно в том случае, если какие-то утяжеляющие обстоятельства не находят своего подтверждения. Если же становится ясно, что имеет место иной характер преступления, нежели предполагаемый изначально, то тут возможны смещения в обе стороны. К примеру, убийство может стать причинением смерти по неосторожности и наоборот. Все это происходит на этапе следствия, то есть до передачи дела в суд, а поэтому возможностей для маневра здесь гораздо больше.
В судопроизводстве ситуация несколько иная. С этого момента задача прокурора - требовать от суда такого наказания, которое он считает соответствующей проступку (само собой, в рамках, определенных уголовным кодексом, а не из головы). В случае если прокурор не будет согласен с приговором, он сможет его обжаловать в апелляционном порядке, но это уже потом. А пока что он может лишь смягчить обвинение. Начнем с самого крутого твиста: если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. Да, с субъективной точки зрения это полный “зашквар”, ибо по сути прокурор таким решением говорит о том, что все предшествовавшее суду следствие некомпетентно, но тем не менее практика по вводящей такой условие ч.7 ст. 246 УПК РФ всё же имеется.
Чаще встречаются ситуации, когда государственное обвинение от собственно обвинения не отказывается, но в силу обстоятельств решает его смягчить путем переквалификации деяния на другое с более мягким наказанием - это уже предусмотрено частью 8 той же статьи 246. Вообще, прокурор может запрашивать разные меры наказания в рамках даже одного пункта одной статьи. Например, часть 1 статьи 105 (убийство) предусматривает лишение свободы на срок от шести до пятнадцати лет, и соответственно в полномочиях прокурора “выбрать” наказание в этом диапазоне. Но в данном случае это будут именно его пожелания, которые суд учитывать не обязан, то есть судья может иметь свое собственное мнение, отличное от мнения обеих сторон. Практике известны дела, в рамках которых даже тёртый обвинитель присвистывал от решения суда, в разы превысившего его требования, так что такая условная лояльность прокурора - не гарантия. А вот вышеуказанное закреплённое законом смягчение наказания - это уже совсем другие границы, в рамках которых обязан будет действовать даже судья. Раньше была статья, предусматривающая до 10 лет, теперь же другая, где потолок - 3 года. Разница ощутимая.
Ну и, наконец, с учетом фактических обстоятельств преступления и степени его общественной опасности, изменить категорию преступления на менее тяжкую, но не более чем на одну категорию преступления, может сам суд. Само собой, он при этом должен усматривать наличие смягчающие обстоятельств и не наблюдать отягчающих. Здесь опять же логика простая: меняется тяжесть преступления - меняется и возможное наказание, включается возможность избежать ответственности в силу применения соответствующих норм, в том числе появляется основание сменить тип ответственности (например, с лишения свободы на штраф). А если приговор все равно касается лишения свободы, к обвиненному будут применены иные условия содержания.
А у нас релакс... 😄